Свечение Черенкова на «Звездочке»

От «самопроизвольно» возникшей ядерной цепи никогда и ничего хорошего ждать не приходится, тем более если начало ее в грубых ошибках при эксплуатации реактора. Так и случилось в феврале 1965 года на атомной подлодке у причала ягринской «Звездочки». И был тогда мощный выброс радиации в атмосферу, сотни тонн зараженной воды в заводской акватории. И свечение Черенкова видели тоже…

О   последнем явлении. Еще в 1934 году советские ученые изучали воздействие гамма-лучей на различные прозрачные растворы и жидкости. Оно сопровождалось неким слабым свечением голубого цвета. Физик П.К. Черенков выяснил его природу: свечение вызывали заряженные частицы, которые двигались со скоростью, превышающей фазовую скорость распространения света. Позже ядерщики сделали вывод, что аналогичный эффект может возникать и с выбросом радиации при самопроизвольной цепной реакции, и назвали свечение по фамилии первооткрывателя.

Упомянутой аварии на «Звездочке» предшествовало следующее. Атомную подлодку К-11 (проект 627а, заводской заказ № 285) корабелы Севмаша передали флоту 30 декабря 1961 года, но уже в 1963-м она пришла обратно, на ремонт. Причина столь скорого возвращения – парогенеаторы ГЭУ, ахиллесова пята первых атомоходов. Как признавались мне старые подводники, в те годы практически ни один выход в море не обходился без поломок именно парогенераторов и даже тревожного сигнала «радиационная опасность». На ремонт экипажу К-11 отвели год с небольшим. Для «Звездочки», надо сказать, подобный заказ был первым, и, к чести ягринцев, они его выполнили в срок. В ноябре 1964-го лодка уже готовилась к ходовым испытаниям, как в одну из ночей сработала сигнализация: в реакторном отсеке сильно «фонило». ГЭУ держали тогда на 10 процентах мощности, а вода в контуре реактора имела радиоактивность, как при 100. Паровая фракция ее, вырвавшись в атмосферу, тут же накрыла заводские дебаркадеры, да так, что истошно звенели все «счетчики Гейгера»!

Лодку очень ждал флот, и над корабелами висел план. Свидетели говорят, мол, корабль буквально выталкивали на испытания, хотя и понимали – до катастрофы недалеко. И в конце концов «вытолкнуть» не рискнули.

С ЧП разбирались несколько комиссий, и специалисты сделали вывод: якобы «в реакторе правого борта размыт один из тепловыделяющих элементов». Тогда предложили перезагрузить активные зоны обоих реакторов. С этим все согласились, и флот направил на «Звездочку» плавбазу-перегрузчик.

Дальнейшие события (6 и 12 февраля 1965 года) описаны в открытой печати много раз, причем и в газетах, и в журналах, даже в книгах. Отсечем сразу же изложение псевдоэкологической организации Bellona: она порой грешит так, что и не воспринимается всерьез. Обойдемся без ссылок и на прочие «забугорные» СМИ, основную версию возьмем из отечественных толкований. Если смотреть в целом: при перегрузке активной зоны на лодке произошел «неконтролируемый пуск реактора с вы-бросом радиоактивной паровоздушной среды». Позднее в реакторном отсеке корабля вспыхнул пожар. Его решили тушить морской водой. Залили в лодку порядка 250 тонн, а она через выгоревшие уплотнения распространилась в смежные и кормовые отсеки. Из-за угрозы затопления корабля радиоактивную воду откачивали прямо за борт, и дело это происходило, напомню, на заводской акватории… 

Такова, повторюсь, основная фабула. Но разночтений в ней немало.

Казалось бы, в таком случае лучше всего дать слово непосредственным участникам событий. Мемуаров и просто записей они оставили немало… Виктор Смарагдов – бывший командир лодки, Эдуард Платонов – бывший командир группы штурманской БЧ, Иван Грешняков – бывший командир перегрузочной партии ПТБ, Вячеслав Акулецкий – бывший командир химслужбы АПЛ К-149, Анатолий Васильев - бывший начальник санитарной службы северодвинской МСЧ, другие… Все они вспоминают, но некоторые эпизоды у них очень разнятся, и не только потому, что подводит память. Правы классики: сколько свидетелей, столько и версий об одном и том же происшествии. Так ведь и оценки у них разные, а в них, к слову, взаимные упреки между военными и заводскими. Кстати, Анатолий Васильев и сам признал: «У людей, занимавших разные иерархические ступени, окраска тех событий совершенно разная». В общем, очень мудрено разбираться нынче, что и как было на самом деле в феврале 1965-го…

Свечение Черенкова. Оно возникло еще до пожара, когда с грубейшими нарушениями технологии поднимали крышку реактора, а вместе с ней вверх пошли и компенсирующая решетка, и стержни автоматического регулирования, и стержни аварийной защиты, – вот когда атомный джин вырвался из своего заточения! (Чья вина, кто совершил те роковые ошибки, отчего позже в отсеке вспыхнул пожар, как его потушили, как вели следствие и кого за аварию наказали - возможно, это стоит детального разговора, но уже в другой раз. - Прим. О.Х.) Некоторые утверждают, что голубое свечение наблюдали вахтенный и еще два офицера, оказавшиеся на верхней палубе лодки, а также двое матросов, находившихся в самом отсеке. Они тут же выскочили наверх и на тот момент уцелели. При выбросе чудовищной радиации, как позже уверяли ученые, матросы должны были… нет, не получить ожоги - обуглиться!

Кстати, о жертвах: сколько их в те дни было? Один пишет: «В результате переоблучилось семь человек». Второй: «Часть экипажа погибла, остальные получили большие дозы облучения». Третий: «Данные об уровнях облучения и последствиях  до сих пор неизвестны». Ну и далее в том же роде…

Аварию на подлодке К-11 справедливо отнести к событиям экстраординарным: целый город оказался на грани техногенной катастрофы. А сознавало ли население угрозу? Горожане даже не знали о происходящем на Яграх. Точнее, об аварии и возможных ее последствиях ведал ограниченный круг людей. Думаю, часть работников «Звездочки» и Севмаша, не привлеченных к работам с подлодкой, тоже знали или, по крайней мере, догадывались о ЧП, но город был «режимным», да и сам характер аварии не располагал людей к широкому ее обсуждению.

Однако признаки неладного в будничной жизни Северодвинска появились, ведь остатки радиоактивного выброса не могли не попасть с заводской территории на городскую. Ветераны вспоминают строгий контроль на проходных предприятий (иногда даже с переодеванием). «Искали радиацию» и в городе (не день-два, а довольно продолжительное время), в местах скопления людей, скажем на автобусных остановках…

Мне же было тогда лет двенадцать, но и я припоминаю дозиметристов на улице Торцева, у ДОФа. Увидел их с аппаратурой случайно, из окна актового зала школы №14, а потом, столь же случайно, наткнулся на них и на улице Первомайской, и в лесопарковой зоне. Правда, что мы, пятиклассники, могли соображать в их деле? Радиация – это физика для старших классов.

Конечно, в курсе событий держали высших военных чинов страны, вплоть до главкома и министра обороны. Но то в Москве. Прилетел в наш город и начальник главного управления военного кораблестроения СССР. От Северного флота на Яграх «крутились» в те дни и помощник командующего, и начальник техуправления, и начальник химслужбы, и главный радиолог - и у каждого штат помощников. Иными словами, обилие «больших звезд» наблюдалось на причалах «Звездочки». Но и здесь, кстати, остались разные мнения, особенно в оценках приказов и поступков старших офицеров.

Большую науку тоже сразу вызвали в Северодвинск - из Курчатовского института, из Института биофизики, из спец-управления Минздрава…

Что было потом, уже после аварии на «Звездочке»? Флотские предлагали подлодку «отмыть». Один из мемуаристов так пишет: «Военные, конечно, понимали, что во всем виноваты, и хотели обойтись меньшими потерями - решили, что смогут лодку дезактивировать». Молва по этому же поводу приписывает директору Севмаша Евгению Павловичу Егорову фразу: «Ну пусть помаются дурью, все равно отсек я вырежу!» В самом деле, к этому времени у завода уже был опыт восстановления печально известной АПЛ К-19 по прозвищу «Хиросима». И вышло-то все по-егоровски: два года (с 1965-го по 1967-й) К-11 стояла на Севмаше, реакторный отсек ее вырезали и затопили в новоземельском заливе Абросимова, а на место аварийного поставили новый. И все это время корабль продолжали «отмывать» от опасной грязи…

Олег ХИМАНЫЧ, морской историк

В городском совете ветеранов подразделений особого риска мне сообщили: сегодня в Северодвинске проживают пять бывших моряков подлодки К-11, непосредственных участников тех событий и ликвидаторов аварии: Валерий Сергеевич Базаев – старший матрос, инструктор-турбинист; Владимир Степанович Елистратов – мичман, старшина команды спецтрюмных; Владимир Павлович Медведев – главстаршина, старшина команды турбинистов; Алексей Пантелеевич Попов – старший матрос, инструктор-турбинист; Степан Николаевич Холхун – матрос, инструктор-электрик.