Номер от 16 июня 2004 г.

Сенсационные признания бывшего заместителя министра Российской Федерации по атомной энергии Сергея Антипова

Буквально в последние дни стало известно, что северодвинская оборонная верфь «Звездочка» закончила разделку до трехотсечных блоков двух подводных крейсеров проекта 949. В это же время северодвинское Севмашпредприятие приступило к утилизации РПКСН проекта 941. Деньги на проведение работ выделены бюджетом России и по линии специальных зарубежных программ. Между тем, в прессе со ссылкой на отставного командующего Северным флотом Геннадия Сучкова вновь появились сообщения, что российские верфи расходуют выделенные средства нецелевым образом.

ДИСКУССИЯ на эту тему началась еще в начале года, когда были обнародованы данные проверки Счетной палаты, проведенной в Минатоме. При этом СМИ указывали, что публикуемые документы попали к ним от «экологических организаций». «Корабельная сторона» уже знакомила своих читателей с некоторыми выводами счетоводов и давала некоторые комментарии. После дискуссии, казалось бы, страсти улеглись: всем стало понятно, что утилизаторы денег не воруют, а расходуют их рачительно, исключительно в интересах государства и общества. Но после скандальных интервью Геннадия Сучкова, растиражированных на весь мир, общество вновь заволновалось. Выходит, дело нечисто? Так придут ли прокуроры на «Звездочку»?

В начале февраля на сайте «НВО» было размещено пространное интервью бывшего в ту пору заместителем министра РФ по атомной энергии Сергея Антипова. Он обстоятельно и подробно рассказал Виктору Литовкину, как, в какие сроки и где происходит утилизация атомных подводных лодок. Думается, что некоторые положения из этого разговора в свете очередных нападок на корабелов будет уместно обнародовать вновь.

Коррупцией здесь не пахнет

- Сергей Викторович, недавно Счетная палата упрекнула Минатом, что он тратил деньги, отпущенные бюджетом на утилизацию атомных подводных лодок, нецелевым образом. Насколько справедлив этот упрек?

- Счетная палата, проверяя нас, опиралась на ГОСТ - государственный стандарт именно по вооружениям и военной технике. В нем речь, естественно, идет об утилизации металла, а работа по утилизации, к примеру, танка - самоокупаемая. Вы его разрежете, окупите все работы и еще что-то в бюджет дадите. При утилизации атомной подводной лодки остается отработавшее ядерное топливо, радиоактивные отходы - жидкие, твердые, облученные материалы, которые никуда не деваются. И это принципиально меняет подход.

Утилизация атомной подводной лодки должна завершаться переработкой ее топлива. По-другому нельзя. Топливо, которое выгружается из лодок, просто так хранить негде - ни контейнеров соответствующего количества, ни хранилищ, - это же не дрова, которые вытащили и бросили на берегу, с ним надо что-то делать.

Приведу пример. Выгружаемое из лодки топливо, в зависимости от класса лодки, надо разместить примерно в десяти контейнерах. Один контейнер стоит 150 тысяч долларов. То есть необходимо затратить полтора миллиона долларов для хранения отработавшего топлива только одной субмарины. А если учесть, что его нужно куда-то перевезти, создать соответствующее хранилище, тратить деньги на хранение, то это будет как минимум три или четыре миллиона. А цепочка с переработкой стоит всего один миллион. Целевое это или нецелевое использование государственных средств - давайте думать.

Получается любопытная картина. Скажем, если израсходовать четыре миллиона долларов на то, чтобы отработавшее топливо где-то просто хранилось, то это, по версии Счетной палаты, - целевое использование средств, государственный подход. Если же за миллион долларов это же самое топливо переработать, чтобы оно еще раз могло пойти в дело, то это уже подсудное деяние. При желании за это можно и посадить кого-нибудь. В этой нестыковке интересов показательной была позиция экологической общественности. Критикуя утилизаторов за «нецелевое» использование средств, они тем самым ратовали за то, чтобы радиоактивные материалы не перерабатывались, а фонили где-нибудь себе потихоньку. Вообще, хочется заметить, как только в России дело доходит до конкретных программ по переработке радиоактивных материалов с выгодой для государства и общества, то «экологизированная» часть этого самого общества начинает категорически протестовать. А сейчас вернемся к откровениям замминистра Сергея Антипова.

Тонкости технологического процесса

- У нас окончанием утилизации считается момент, когда блок вырезан, а если в блоке топливо не выгружено, это тоже не может считаться окончанием процесса утилизации. С 1986 года, когда начался процесс утилизации, лодки не успевали разделывать, и число субмарин с невыгруженным топливом все время росло. Только с 1998 года, когда за дело взялся Минатом, число «выведенных» лодок продолжало увеличиваться, а число лодок с невыгруженным топливом начало резко уменьшаться. И уже видно, что если мы просто сохраним сегодняшний темп этой работы, то спокойно придем к финишу к 2009 году.

Я говорю: не надо ускорений. Если будем ускорять, начнутся такие или другие вещи. Я сторонник того, чтобы набранные, обоснованные и безопасные темпы сохранить. Мы можем выгружать не по 15 лодок в год, как сейчас, а по 20. Но это точно будет в ущерб безопасности.

Темпы утилизации - разрезки «железа» и темпы выгрузки лодок, а также темпы передачи лодок от флота заводам должны совпадать. Это как велосипедная цепочка. Если вы хотите передвинуть какое-то звено, то надо сделать так, чтобы все звенья двигались с одной скоростью. А если какое-то отдельное звено станет двигаться быстрее других, возникнет петля, узелок, обрыв - все пойдет насмарку.

- Утилизация - это не только разделка лодок, но и выгрузка топлива, перевозка его на предприятия Минатома, создание могильников для хранения отходов... Как здесь обстоят дела?

- Если будет международная помощь, мы сможем нарастить мощности. Например, в 1998 году у нас был один эшелон для перевозки топлива, состоящий из четырех вагонов, который обслуживал и Восток, и Север. Практически круглые сутки он находился в пути. Один эшелон - это, в среднем, полторы лодки. Сейчас у нас уже три эшелона. Сегодня мы утилизируем лодки по так называемой «трехотсечной схеме». И эти трехотсечные блоки - реакторный и два соседних - загерметизированы и, как поплавки, пока хранятся на воде. Часть на Севере в Сайда-губе, часть - на заводах. На Востоке они находятся в «ДальРАО», это бухта Разбойник. На Камчатке - в Вилютинске на заводе. В принципе, блоки должны быть одноотсечными. Реакторы должны быть загерметизированы и храниться на суше 50-70 лет, чтобы уровень радиации упал до такой степени, чтобы с этим реактором можно было работать.

Мы сделали технико-экономическое обоснование, проектное изыскание, выбрали площадки, в деле уже рабочие проекты. И в рамках «Глобального партнерства» Германия из всех предложенных проектов сотрудничества выбрала для себя сооружение такой площадки в губе Сайда, где возможно хранение 120 реакторных отсеков.

Этот разговор был опубликован в начале февраля. После него Минатом провел в правительстве большую разъяснительную работу. Стало понятно, что атомщики и корабелы делают поистине благое дело для всего мира. В честности их намерений и поступков убедились и страны Запада, выделяющие средства на утилизацию атомных подводных лодок. Размеры реальной помощи растут. Заводы, работая по плану, обеспечивают безопасное сокращение числа потенциально опасных объектов в акваториях Севера и Дальнего Востока. В отношении них не «злобствует» больше Счетная палата. Прокуроры с ордерами не стучатся в ворота в Большом камне и «Звездочки». Выходит, здравый смысл возможен и в России?