Новости Северодвинска и Архангельской области

«Побрить, подстричь, поодеколонить!»

24.07.2016
Изменить размер шрифта
Довоенная парикмахерская. Фото из архива Александра Бурлова

Память очень избирательна. В этом недавно убедился ещё раз.

Инженер Сидоренко, приехавший в 1942-м из блокадного Ленинграда, трудился в нашем городе более десяти лет. Был он и строителем корабля, и заместителем директора Севмаша по капитальному строительству. Представляю его внешне, помню фамилию, а вот имя, отчество - нет. Оставалась, правда, небольшая надежда на ветеранов-корабелов тех лет. Первый из них на вопрос, помнит ли он строителя Сидоренко, радостно воскликнул: «Конечно помню, это же Де Голль». Так же отвечали и другие.

Президента Франции, стройного, подтянутого генерала, в военное и послевоенное время знала вся наша страна. Знали и его особую примету – большой римский нос, как оказалось, весьма похожий на нос Сидоренко. 

Пришлось обратиться к архивным документам. В старых газетах нашёл сначала А. Сидоренко. Потом – А.В. Сидоренко. И наконец, обнаружил то, что искал, в книге Виктора Петрушина «На берегах Двины и Кудьмы». Нужного мне Сидоренко звали Анатолием Викторовичем. 

«А вас не беспокоит мой нос?»
Новый директор завода №402 Сергей Александрович Боголюбов, прибывший в Молотовск вместе с блокадным эшелоном, по его выражению, увидел здесь второй Ленинград. Голод, холод, предприятие, не выполняющее производственный план. В его мемуарах есть такая строка: «В городе была всего одна парикмахерская». Тут он не совсем точен. Было их несколько, но все они находились в запущенном состоянии. В центральной парикмахерской на улице Пионерской, например, пустовало более половины кресел.

По инициативе директора был создан ОРС – отдел рабочего снабжения. В большом двухэтажном здании на углу Полярной и Северной (ныне улица Торцева) разместился магазин, прозванный в народе «лимитным», а вместе с ним и мастерские бытового профиля. Открылась и парикмахерская на несколько рабочих мест.

Так вот, Анатолий Викторович жил напротив «лимитного» и, конечно же, пользовался услугами заводской парикмахерской. Наш «Де Голль» любил пошутить, побалагурить. И благодаря этому обстоятельству сам стал героем одной из баек. 

Однажды в парикмахерской появилась новая девушка, ещё не знавшая его лично. Он же во время бритья решил пошутить: «А вас не беспокоит мой нос?» «Нет, - ответила мастерица, - разве это нос? Вот на заводе, говорят, инженер Сидоренко работает, так у него действительно нос!»

И компресс на лицо
Создание парикмахерской в «лимитном» стало палочкой-выручалочкой. Но для нас, мальчишек, стрижка не была приятным делом. Очередь порой казалась небольшой, но двигалась медленно. Оглядывая впереди стоящих, мы даже научились определять нежелательных для нас клиентов: «Этого будут стричь и брить». 

Все парикмахерские работали «с выручки». Понятно, что наиболее уважаемым считался клиент, пользующийся наибольшим набором общепринятых услуг: подстричь, побрить, поодеколонить. А уж если посетитель ещё заказывал и компресс на лицо да выбирал одеколон высшего класса, то его принимали как самого дорого гостя.

Имена тех, кто оголял в «лимитном» наши головы, память не сохранила. Впрочем, запомнилась беленькая девушка Тоня Кратюк. И то, наверное, потому, что встречал её через много лет в учебной парикмахерской на улице Воронина, где она передавала свой богатый опыт учащимся ПТУ №22.

На стыке двух веков
В шестидесятые годы город пошёл на запад семимильными шагами. Совершенствовалось и парикмахерское хозяйство. Первым моим «персональным» мастером стала парикмахер Анна Суй-Зя-Фа. Кроме фамилии, вероятно доставшейся ей от мужа, ничего китайского в её внешности не было. И выбор мой был чисто случайным. Очень понравилось, как благодаря её стараниям стала выглядеть моя прическа «Молодёжная». К сожалению, Анна вскоре ушла на пенсию. 

Парикмахерская на улице Гагарина стала называться салоном. Там я нашёл и своего второго «персонального» мастера Тамару Макарову. Она знала о моём непослушном хохолке на левом виске, не забывала и о том, что вместо «Шипра» я предпочитал «Лаванду».

Лихие девяностые внесли суровые коррективы. Жертвой перестройки стал и салон на Гагарина, 12. Помещение не однажды грабили в прямом и переносном смысле. 
С Таней Березиной довелось познакомиться в «Менее» на проспекте Ленина. Потом Таня исчезла, но я отыскал её на новом месте работы на улице Карла Маркса. Однажды в очередной мой приход её не оказалось и там. Девушки дружно пояснили, что здесь трудится уже совсем другой коллектив. И никто из них не знал или не хотел знать, куда исчезли их предшественницы.

Как раз тогда, на стыке двух веков, на доме по адресу: Комсомольская, 6а, появилась многообещающая вывеска «Инди» – салон красоты». Он казался сугубо дамской привилегией, но однажды завернул туда и я. Зашёл и попал в кресло к Лене Лимонниковой, профессиональное мастерство которой оценил с первого раза. В отсутствие Лены мою голову приводила в порядок Таня Владимирова. Если случалось, что не было той и другой, записывался к Маше Стамиковой. 

Салон на Комсомольской прекратил существование в 2015 году. Я вновь оказался в «Менее». Вдумчивая, весьма старательная Алёна Завьялова ухитрялась на остатках волос на моей голове показать своё искусство. Но совсем недавно она ушла на отдых. Её преемницей для меня стала Анна Адонина. Если думаете, что это всё, то ошибаетесь. Анна, покинув «Менею», тоже трудится в другом месте.

Мастер из Силезии
В 1944 году ДИТР завода, который поначалу назывался ДРР (Дом руководящих работников) тоже обзавёлся парикмахерской. Я в то время осваивал там профессию киномеханика. Дверь же в маленькую комнату, которую занимал мастер, была всегда открыта настежь. И было видно, как трудился этот виртуоз. Особенно интересно было завершение процесса.

Мастер, не расставаясь с инструментом, подобно художнику с кистью, держал руку на отлёте, делал шаг назад и замирал на несколько секунд, критически оценивая своё творение. Мастера звали Иосиф Яковлевич Сензерлихт. О его дальнейшей судьбе мне недавно рассказал киномеханик Анатолий Хорунже, который тоже работал в ДИТРе.

Заканчивалась война. Иностранцы со статусом перемещённого лица, оказавшиеся в нашем городе, постепенно возвращались на родину. О возвращении начал хлопотать и Иосиф Яковлевич. Но Силезия, где он родился, уже не была Польшей, став территорией Германии. И это вызвало дополнительные трудности. Документы безответно ходили по инстанциям. Прошло несколько лет. Иосиф Яковлевич, получив патент, открыл собственную парикмахерскую на Советской площади (теперь там проходит улица Плюснина). И умер в начале 50-х годов, как раз в те дни, когда пришло разрешение на выезд.

Цыган Белый
Ещё в войну, да и в первые послевоенные годы в парикмахерской артели «Искра» на городском рынке славился своим мастерством цыган Гриша с запоминающейся фамилией Беленький. В послевоенном Молотовске Григория знали ещё и как активного физкультурника, одного из создателей в нашем городе спортивного коллектива общества «Спартак». Гриша показывал замечательные результаты на лыжне, играл в футбол. И всё это не без влияния своего начальника Павла Лапшинова. Не все же знают, что, прежде чем оказаться на Севмаше, демобилизованный моряк Лапшинов, футболист и чемпион страны по прыжкам с трамплина, трудился заместителем председателя «Искры».

Мастер Лёня Белозерцев
В январе 1947 года я стал учащимся ремесленного училища. Старостой нашей группы был Леонид Белозерцев.

Рослый, коренастый доброжелательный парень, к тому же старше меня на несколько лет, понравился мне с первой же встречи. А ещё вскоре случайно я услышал, как на вопрос завуча: «Кем же ты работал до училища?» - он ответил: «Мастером». Любой же мастер в моем представлении был обязательно руководителем, начальником рабочих. «Товарищ мастер» - так мы обращались согласно уставу к нашей наставнице Екатерине Малаховой, учившей нас фрезерному делу. В цехах, куда пошли на практику, нами тоже руководили мастера. И я стал относиться к Лёне с ещё большим уважением.

Незадолго до выпуска нас всех распределили по цехам. Вечером на крыльце уже опустевшего здания училища мы говорили о том, где кому предстоит трудиться. Самое престижное место – зуборезчик в главном механическом цехе – досталось старосте. Все восприняли это как должное. Я же ещё сказал: «Правильно, он до учёбы даже мастером работал». И не сразу понял, почему засмеялись ребята, уже знавшие, что трудовая биография Лёни начиналась с парикмахерской.

***

Ещё в позапрошлом веке классик русской литературы Николай Лесков сравнил мастерство парикмахера с творчеством художника. Его рассказ «Тупейный художник» стал своеобразным манифестом в защиту этой профессии. Теперь в такой защите надобности уже нет. Она живёт, совершенствуется и развивается. 

Александр БУРЛОВ

         
     
 

Система Orphus
Обращаем ваше внимание, что в комментариях запрещены грубости и оскорбления. Комментатор несёт полную самостоятельную ответственность за содержание своего комментария.





Возрастное ограничение











Правозащита
Совет депутатов Северодвинска

Красноярский рабочий