Дядя Вася

Дядю Васю любил весь дом. Ну, любил, конечно, громко сказано, а вот уважал, - это точно. Мировой был дедок! Баба Валя его умерла года три назад. Жил старик одиноко. С ним можно было оставить ребенка, одиноким старухам дядя Вася бегал в аптеку, в магазин. Спиртное не употреблял.

- Жена, - смеется, - отучила, а по молодости грешил, чего греха таить.

Квартира у дедули хорошая, трехкомнатная «хрущоба». Дед-то на все руки мастер: балкон застеклил, из трехкомнатной сделал двухкомнатную, спальню с кухней соединил, теперь и кухня, что надо, и прихожая большая. Все для Валюши своей старался, а та вот возьми и преставься. Днем у старика дел много, он и по сантехнике дока, и с электрикой на легкой ноге, зовут, - идет, помогает. Сунут какой-то мизер, спасибо, спиртным не брал. Одиноко Василию в праздники было, все семьями, а он один, бирюк бирюком. Вот и надумал дедок внука к себе жить позвать. Живет тот в деревне, детишек двое, одного так вообще Васьком зовут. Покойной дочери сын, единственная родная душа, Санек-то вот. Ну, те и расстарались, налегке примчались. И завертелось, закрутилось времечко. 

Деда на кухню выселили, ширкой угол отгородили, зал для родителей, бывшая большая спальня – детям. Да дед не в обиде, ну, много ли ему места надо. Только стали замечать соседи, дед Вася все больше во дворе находится, в домино с мужиками играет, молоко из пакета с мягкой булкой на лавочке пьет. Где бабкам поможет, они его горяченьким покормят. Не несут старого ноги домой, ребятишки вольные, все хватают, ломают, бьют. Сноха горластая, орет почем зря. А внук часто выпимши приходит. Вот так-то. Не жилось дедуле спокойно. Соседи с дедом всю жизнь рядом жившие стали Лариске, снохе, замечания делать. Да куда там, только хуже стало, на улицу деда отпускать перестали. И сидит он весь день на балконе, издали на жизнь любуется. Потом дедок исчез. Соседи к внуку:

- Говори, где Василий? Или в милицию пойдем.

- Да, отстаньте вы от нас, деда мы в деревню увезли, в свою квартиру, там огород, в доме электроотопление, поживет, как на даче, на зиму заберем.

Соседи вроде и поуспокоились, но две бойкие бабки, подруги его покойной жены, скинулись на бензин, и Гришка, племянник  бабы Зои, повез их деда Васю проведать. Далековато, часа этак 2 или 1,5 ехали. 

Дед встретил их и заплакал. Деревня почти пустая, нормальные-то люди съехали кто куда, а заселились бичуганы да бомжи. Одолели деда начисто, тащат все, что плохо лежит. На днях дверь колом подперли, с бани бак уперли, да что в сарае, да под навесом железного было, - унесли. Василию не помыться, ни в магазин сходить, пенсию за него сноха получает, а что у него сбережений было, - кончились. Плачет горькими слезами старый человек: и здесь жить страшно, но и домой ехать боязно. Все-таки уговорили старого, увезли. Баба Зоя говорит:

- У меня поживешь сколько, а за это время в дом старости определять будем, поторопился ведь квартиру внуку подписать. 

Воспрянул дед Вася, живет у бабы Зои, старается, чтоб хлеб даром не есть, пенсию забрал у снохи, хоть та и визжала, как милицейская сирена.

Документы, справки, анализы, пока это все прошел и помирать время пришло. Хоронили всем домом, внук отказался, поминки справили. Хороший, добрый дед был, не старость его догнала, не болезнь сгубила, а горькая обида добила. Вот так-то.